Глеб Эрвье: Глава 1. Отрывок. Я угрюмо всматривался в будущее. Оно было темным с редкими всполохами, холодило лоб. Будущее...

Глава 1. Отрывок

Я угрюмо всматривался в будущее. Оно было темным с редкими всполохами, холодило лоб. Будущее шумело шелестом шин, громовыми раскатами, струилось и постоянно меняло узор — не ухватишь, как бы не умел читать знаки. Отлипнув от окна, стёк взглядом по таксисту и посмотрел на компаньона. Тимофей свернулся на сидении и могло показаться, что он сидит в телефоне, решая какие-то важные дела или переписываясь с очередным объектом страсти. Но, присмотревшись, я понял, что взор товарища замер на спинке водительского кресла. Не то чтобы там было что-то интересное — просто Тима гораздо лучше представлял куда мы направляемся и что может вскоре случится. Это требовало какого-то недоступного мне пока внимания.

Ехать на Донбасс не хотелось до последнего. В 2014м, когда начались события "Русской весны" и часть территорий Украины вдруг перешли в состав России(Крым) или объявили о суверенитете(Донецкая и Луганская области) я этого не понял. И многие не поняли. Официальные лица не умели доходчиво донести массам граждан зачем потребовалось лезть в вооруженный конфликт с соседним, некогда братским народом, поэтому в моей и множестве иных голов пышно цвели нарративы украинской и западной прессы. То чем пыталась крыть пропаганда отечественная слабо задевало сердца. Власть немного помусолила этот момент и поняла, что ей не особо верят, а каждое лишнее упоминание только нервирует народ. И замолчала.

Проблемный регион как-будто перестал существовать и со временем основная часть населения России оказалась к нему равнодушна. Нет... стоит выражаться конкретнее. Всем стало по-суеверному наплевать на этот проклятый Донбасс, как плюют через левое плечо на нечистую силу, дабы она не бросала зримой тени. Тени, в которой растет стоимость доллара и значит не отвезти жену на заграничное море дважды в год, а отвезти только раз и придется выслушивать, сострадать, чувствовать себя виноватым. Тени, в которой вдруг теряются импортные сыры, колбасы и иной продукт, чью великую ценность осознаешь лишь потеряв в санкционных списках. Донбасс стал символом проблем, блудняком, в который вписали в темную, как-то разрулили и старались не вспоминать. Он, конечно, изредка всплывал случайным постом в социальных сетях или неопрятным худым мужиком в футболке с портретом какого-нибудь известного сепаратиста. На таких смотрели недоверчиво и прохожие и менты, а они отвечали нескрываемым презрением и какой-то непонятной, еле уловимой в волчьем зраке обидой. Но в целом, если не было знакомых "оттуда", то вся история не выходила за пределы инфополя заинтересованного меньшинства.

— Ну нахрена им этот Рым?! — бушевал дядя. Так он называл , конечно, Крым, что казалось весьма остроумным. — Цены взлетели, народ голодает, экономика в жопе!

Дядя не знал, в каком месте на самом деле находится российская экономика так как уже лет 7 жил в Израиле и был немного оторван от реальности. Его не устраивала ни экономика СССР, давшая видимо, недостаточно хорошее образование и социальные гарантии, ни экономика РФ, у которой с гарантиями было хуже, но была возможность поднять бизнес и заработать на выезд заграницу. Помню как мать отправляла меня к нему в парикмахерскую стричься раз в пару месяцев. Это позволяло сэкономить на борьбе с моей бурной и вихрастой шевелюрой, а также с бабушкиным борщом. Старушка ждала меня каждый раз после стрижки в гости, где ставила на стол тарелку за тарелкой и наблюдала гастрономическое сражение. Она, умиляясь, смотрела как подростковые мальчишечьи челюсти рвут плоть картофеля, помидоров, нежнейшей, заботливо отваренной в трех кипятках говядины.

Попутно она предавалась воспоминаниям. Про свою советскую родину, товарища Сталина, сложное военное время и как дедушка Леня героически трудился у станка на благо фронта. Я, конечно, любил бабушку, но почти не вникал. Зачем, если мне так вкусно готовят?