Первоклашка, сгоревшая вместе с бабушкой, 300 фронтовых свечей и тихий голос искренней молитвы

- Батюшка! Батюшка! К нам военный приходил, молоденький совсем, купил 300 свечей погибшим друзьям за упокой, плакал, мы его выслушали, успокоили, хотя какой там… - кажется, монастырская помощница Юлия Волкова и сама сейчас расплачется. - Вы понимаете! Это он столько друзей потерял на фронте.

Юлия из Луганска, но уже больше десятка лет живет в Никольской обители Старой Ладоги. Она работает в монастырском кафе и ловит новости с родины - там остался 85-летний папа. Говорит, когда авиация ВСУ накрыла ее родной Часов Яр ракетами, хотела вступить в ополчение и идти воевать, да болячки не позволили.

И тут все такие боевые, зря, что монастырские.

Настоятель Никольского монастыря - отец Филарет вздыхает. Сам он, что называется, в теме - не раз был в Донбассе. Еще несколько лет назад мы с ним вместе ездили в донецкую больницу недалеко от передовой, где наши разговоры с ранеными порой заглушали взрывы. Потом общались с бойцами на рембазе. Запомнилось, как шли по мосткам, а жирная донбасская земля, смешанная с соляркой и мазутом, покрывала наши ноги и облепила подол рясы священника.

Но то там, а здесь, в Старой Ладоге, где все пропитано древностью, покоем и неспешностью, думать о войне как-то странно. Однако, думают. И помогают. Символично: из старейшей столицы первого государства российского (а ею по преданию была Старая Ладога) помощь едет в Донецк - столицу совсем юной республики.

- На днях отвезем огарки свечей в Волховский техникум. Там уже собралось изрядно, больше 15 кг будет, а студенты делают из них окопные свечи, - объясняет отец Филарет. – Вообще целая очередь стоит за этими огарочками, чтобы помочь нашим парням на фронте. Отдаем их и Петербургу, и окрестным городишкам.

На следующий день грузим в машину несколько мешков и едем в техникум. Нас встречают студенты:

- Лето. Жара. А вы в аудиториях сидите, - удивляюсь молодежи я.

- У нас практика, - отвечают дружно будущие сварщики, слесари и кулинары.

От такой сознательности я даже опешила - другие бы давно бросили все и отправились бы на свежий воздух, или залипали бы в телефонах, а эти как будто из образцового фильма про кружок «очумелые руки». Тут же вспоминаю недавнюю фразу от кого-то из группы московской молодежи: «это война не наша» и «разве люди Мариуполя хотели, чтобы их освобождали?» Мне даже холодно тогда стало. Мне, Дончанке оказалось тяжело объяснять очевидное - то, что для меня не требует доказательств. Да, ждали восемь лет... Но вот, есть и другие дети, слава Богу.

Окопные свечи известны еще с Великой Отечественной войны.

Юлия АНДРИЕНКО

Приготовить окопную свечу - целое искусство. Объясняют на пальцах:

1. Сначала нужно найти достаточное количество металлических банок. И ведь не каждая подойдет - если банка с рисунком - не годится. Если с бумажной этикеткой - уже лучше, но этикетку надо отклеить и зачистить все от следов клея.

2. Края банки - загнуть плоскогубцами, чтобы они стали идеально плоскими и не могли поранить руку.

3. В специальном, принесенном в жертву чайничке, плавят свечи. Запах при этом - м-м-м-м, как в церкви на большой праздник.

4. Потом самое нудное - из расплавленного воска нужно извлечь остатки фитильков.

5. Теперь самая ответственная часть - из плотного картона сделать крестовину-фитиль. Ее вставляют в банку и уже из чайника заливают расплавленным воском. Через несколько часов он остынет и свеча готова к отправке на фронт (кстати, цена одной такой свечи на маркетплейсах - под 400 рублей!).

- Сначала баночки мы приносили сами: кинули клич по друзьям и знакомым. Дело было зимой, когда на новый год все покупают для салатов горошек, кукурузу. Шли на работу — и несли полные сумки пустых банок. А потом сработало сарафанное радио и нам привезли сотни банок из Петербурга, - рассказала руководитель социального отделения техникума Елизавета Иванова. - У многих студентов кто-то в семье воюет - кто ушел добровольцем, есть и мобилизованные. Есть, к сожалению, и те, у кого отец погиб. Так что здесь ребятам ничего объяснять не надо. Это, кстати, не единственная наша площадка. Мы еще и маскировочные сети плетем, собираем посылки и письма пишем солдатам.

Готовые свечи, на изготовление каждой ушло минимум час, еще сутки – на застывание.

Юлия АНДРИЕНКО

- Это просто свечи или в них какая-то особая сила? Ведь они отлиты из церковных, которые ставили тысячи людей и молились за своих близких, - спрашиваю я священника.

- Мистицизма тут никакого. Свеча - скорее символ нашей веры в Бога. А то, что мы делаем - это символ единения. Как раньше говорили: все для фронта, все для Победы. Вот и мы объединяемся, чтобы помогать фронту. А воины чувствуют нашу поддержку, - поясняет батюшка. - Если говорить о практическом смысле, то окопная свеча горит до 8 часов, ее не задувает ветер, можно и землянку согреть, или вскипятить, еду приготовить, если несколько таких свечей поставить в «буржуйку».

С 2023 года перед каждой воскресной службой в Никольском монастыре ставят поднос, рядом с ним объявление, что собирают помощь для военных в Донбассе.

- Недавно подсчитал: с февраля 2023 года мы собрали 508 тысяч рублей. Вы понимаете? Это в небольшом селе, где народ небогато живет. Люди несут свои копеечки - кто 100, кто 200 рублей. Мы отправляем эти деньги на Сахалин - там наши друзья, объединение солдатских матерей. Они знают, что нужно бойцам, что купить, - рассказывает отец Филарет. - А еще прихожане сами вяжут носки военным, собирают гостинцы, лекарства от простуды. Это все приносят нам, чтобы я это отвез парням в Донбасс.

- Вот вы неугомонные, прям боевые монахи России! - восхищаюсь я.

- Когда все начиналось, я часто спрашивал сам себя - а что я могу сделать? Получил благословение и отправился в Донбасс, чтобы увидеть все своими глазами. И в первый же день узнал, что такое обстрел: мы проехали по центральной улице Донецка, а через каких-то несколько минут туда прилетело в старенький пассажирский автобус, полный людей. Там вместе с бабушкой сгорела заживо ее внучка-первоклашка, - голос священника дрожит. - Школы на дистанционке, а мама девочки тогда была на работе и бабушка ее взяла с собой - не с кем было оставить. Эта смерть меня перепахала. Понял, что уже не смогу быть безучастным. А как только начал поддерживать Донбасс - посыпались угрозы в соцсетях: «СБУ выследит тебя, поймаем и вырвем ноги!» Да я уже привык и внимания не обращаю.

Банка, воск и картон - все, что нужно для создания окопной свечи.

Юлия АНДРИЕНКО

- Когда ребята вернутся, столько людей будут с посттравматическим синдромом… Тут, наверное, и священникам работа найдется?

- Недавно нас в Петербурге собирал владыка, поговорили о том, сколько парней возвращаются, искалеченных - и физически, и психически. А когда боевые действия окончатся… «Отцы, готовьтесь», - только и сказал он нам. Я уже присмотрел у нас в Ладоге здание бывшего женского церковного училища. Думаю, там можно было бы открыть реабилитационный центр для наших защитников. И места здесь дивные, сама природа помогла бы восстановлению, можно было бы ребят прямо с семьями принимать. А мы бы с братией участвовали в психологической помощи воинам.

- А всегда ли найдете ответы на сложные вопросы военных?

- Однажды ко мне обратился боец, который уже не один год служит в Донбассе, был ранен, а тут у него семья, дети. Так вот он признался, как зверски устал. «Что мне делать, батюшка — вернуться после госпиталя к своим товарищам или сохранить себя для семьи?» Он ждал от меня какого-то готового решения.

- И что ответили?

- Я ему ответил, что это только его выбор. Он уже столько сделал для Родины, что никто его осудить не вправе, как бы он ни поступил. Он снова воюет. А я молюсь за него каждый день. И за сотни таких же наших мальчиков. А в начале осени еду в Донбасс снова.